Приведенное рассуждение касается не только целительства. Если я хочу измениться, как личность, то без театра не обойтись. Не может человек без театра!

Если я Симорон, а все является моей проекцией, то как я могу доверить проекции вылечить мою личность? Вернуть здоровье собственной личности могу единственно Я сам — Симорон. Лекарь нужен, когда я забыл о симоронских возможностях или когда пропустил столько сигналов, что физического вмешательства не избежать. Например, когда разрушен зуб. Когда я все это осознал, куда я могу пойти? Чтобы кто-то стал меня обманывать, дурить, разыгрывать передо мной представление? Уж лучше я сам поставлю для себя пьесу одного актера. Если я играю в симоронский театр, то в моем арсенале — благодарение, переименование, танцы, ЯСные языки. И постепенно набирается опыт: стоит только пожелать, и все происходит само по себе. Но так бывает, когда я нахожусь в состоянии парения.

Я думаю, что состояние парения возникает, если я применяю волшебные технологии подсознательно, так же, как подсознательно перевариваю пищу или хожу. Поэтому одним из качественных критериев овладения Симороном я считаю умение пользоваться симоронскими техниками в сновидении. Во сне достаточно одного намерения применить технику, и ситуация тотчас преображается. Например, во сне я иду по улице без зонта, и полил дождь. Едва я подумаю о благодарении, как дождь прекращается, уже светит солнышко в голубом небе, и отпадает необходимость в произнесении монолога.

В заключение, приведу еще один пример «чудесного» выздоровления.

С Игорем я познакомился в тот день, когда мне впервые рассказали о благодарении сигналов. Это произошло на слете «Радуга», который проходил в Карелии, под городком Питкяранта. Я ехал в Питкяранту в одном купе с Андреем, который недавно прошел семинар по Симорону. Он горел желанием поделиться его технологиями и на слете устроил импровизированный семинар. Одно дело, когда семинары проходят в зале в городе, и совсем другое, когда — в дремучем лесу. Была белая ночь, в неподвижной глади лесного озера отражалась полная луна. Мы сидели на бревнах вокруг потрескивающего костра из еловых дров, а Андрей рассказывал об основах благодарения. Внезапно я увидел таинственного незнакомца.

На нем было черное пальто до земли и большая черная шляпа, надвинутая на глаза. На шее висели деревянные четки черного цвета, а на запястьях были фенечки из бисера. Портрет дополняли: усики, короткая реденькая бородка и волосы до плеч. Он скромно присел на краешек бревна. Попив чайку, достал банджо, надел на шею тесемку, к которой было привязано несколько дудочек и губная гармошка, и запел. Песня под банджо резко сменялась трелью дудочек, лихой пляской. Вдруг незнакомец схватил шляпу и бросил ее в костер. Через мгновение шляпа — опять на голове. Началась импровизация — мгновенно сочинялись стихи и мелодии. Мы долго не могли понять, что за фантастическое явление перед нами? То ли это сон, то ли мираж, реален незнакомец или это — фантом?

Так я познакомился с Игорьком.

Однажды он приехал в Москву, и мы встретились на дне рождения знакомой по слетам. В конце вечера я предложил ему попариться как-нибудь в баньке, на что Игорек горестно ответил, что у него по всему телу большие, постоянно чешущиеся прыщи. Он даже не мог ходить в рубашке с коротким рукавом. Когда я предложил свои услуги, Игорек обещал подумать, принимать их или нет. Он справедливо считал, что во всех своих проблемах человек может разобраться сам. Через пару дней он все-таки мне позвонил. Я станцевал, зарядил воду и сообщил ему мантру. И Игорек уехал из Москвы.

На следующий год я увидел его на очередном слете. Игорек расхаживал по поляне в одних плавках. Небрежно продемонстрировал он мне гладкую кожу без единого прыщика.

ОБОРОТЕНЬ

Посвящается Бабе Насте, ночной нянечке детского сада, в который ходил один из авторов, за то, что научила его читать, и за душераздирающие полуночные рассказы о ведьмах и оборотнях.

Ко мне на симоронскую группу довольно долго ходила Татьяна. Эта веселая простодушная женщина рассказала следующую историю.

— Моя подруга Аня купила собаку породы мопс. Когда собака подросла, по просьбе заводчиков, отвели ее на выставку, а собака оказалась не простая, а «золотая». Она получила малую и большую золотую медаль, и ее собирались выставить на международный конкурс. На лето Анина мать выезжала на дачу, туда отправили и собаку.

Однажды мать позвонила с дачи: «Собака заболела, ничего не ест, ее всю трясет». Через день положение ухудшилось — появились прыщи на коже, а из головы мать вытащила клеща.

Я сказала Ане:

— При чем тут клещ. Это не клещ, а золотая медаль.

— Да я уж думала, кто это ее сглазил?

— Соседке Зойке хвасталась золотой медалью?

— А как же.

— Вот и все. Давай работать. Найди, что ты делала Зойке приятного.

— Делала. У Зойки был хронический бронхит. Когда еще все было запрещено, я отвела ее в подпольную секцию, которая занималась дыханием по Бутейко. Зойке помогло, она была очень довольна результатами и благодарила меня.

— Теперь повторяй: «Я та, которая ведет Зойку в подпольную секцию».

Аня стала повторять имя в прошедшем времени: «Я та, которая привела Зойку в подпольную секцию». Я ей указала, что нужно обязательно в настоящем. Стала она снова повторять: «Я та, которая ведет в подпольную секцию Зойку». Я сказала, что переставлять слова нельзя. Потом порекомендовала: «Повторяй это имя вдвоем с дочерью. Давай потренируемся». И Аня стала ходить и повторять новое имя, а я ей вторила. Затем Аня спросила:

— А сколько надо повторять?

— Ты сама почувствуешь. Или тебе станет легко, или зашатает тебя.

— А я уже почувствовала, — сказала она, повторив два раза имя. — У меня сердце сразу прошло.

— Все, имя работает! Давай, раз такое дело, повторяй его, не жди до воскресенья (был вторник). Приедешь, а собачка будет здорова, зачем тебе ждать? Как увидишь Зойку, как вспомнишь о собачке, так и повторяй новое имя.

Приехала Аня в воскресенье на дачу — собака здорова, как будто ничего и не было.

Здесь хочется высказать соображения о таких понятиях, как сглаз, порча и проклятие. Как меня может сглазить или наслать на меня порчу моя собственная проекция? Это может случиться, если я забыл, что я — Симорон, если я боюсь собственной проекции. На наш взгляд, патогенное описание мира (или система верований), в котором присутствуют сглазы и порчи, выгодна современным целителям, магам и колдунам. Это сильно упрощает работу с заказчиком. Пришел клиент, а маг ему объявляет: «У вас, уважаемый, порча!» И частенько этой самой фразой порчу и ставит, а потом сам и снимает.

Большинство магов искренне верит в этот патогенный театр: «Как же, я вижу, как выглядит порча. И другие видят этих сущностей со скользкими щупальцами и присосками. Сейчас я их поотрубаю огненным мечом».

А механизм прост. Сначала, верой в порчу, целитель протранслировал ее на трэк, а потом увидел свое ужасное произведение, с которым зачастую и справиться не может. Потому что поставил себя в подчиненное положение, забыл о своем авторстве. Порчу может поставить себе и сам заказчик собственным страхом, ожиданием того, что она у него есть.

Геопатогенные зоны имеют аналогичное происхождение — если я поверил в их существование и взял в руки рамку, то уже не могу их не найти.

Начиная играть в сглаз и порчу, я автоматически снимаю с себя ответственность за свои поступки. Есть плохие люди, которые меня сглазили, и поэтому у меня все плохо.

Если же к симоронисту приходит заказчик, который непременно хочет снять порчу, то волшебник сделает это с чувством юмора, попытается объяснить механизм появления порчи. А лучшей защитой является улыбка, юмористическое осознавание этого механизма, как в нижеприведенном захватывающем повествовании. Рассказ ведется от лица нашей знакомой целительницы.